Священник Александр Заплетин, клирика Никольского храма в Рощино, написал новый рассказ «Пасха в космосе».
Великую Пятницу отец Димитрий встречал, лежа в противоперегрузочном кресле. Патрульный крейсер, оставляя за собой многокилометровую реку фиолетового пламени, с шестикратным ускорением шел к аварийной станции на орбите Нептуна. У научников взорвались реакторы стабилизирующих двигателей и потерявший управление километровый бублик отшвырнуло в сторону одного из малых спутников газового гиганта — скале диаметром в 2 километра. И МЧСовский крейсер, идущий уже трое суток с почти непереносимыми для людей перегрузками, успевал лишь за несколько часов до столкновения. Не успеет — погибнут все выжившие после взрыва. Около трехсот человек. До финиша оставалось 113 минут.
— БЧ-2, по астероиду, главным калибром, расход 2, запаздывание 1.5 секунды. Схема «щит», ОГОНЬ!— Голос капитана слышан всем офицерам в рубке. Кресло священника в третьем ряду, у двери, не его дело управлять кораблем. Но его дело вмешаться, если кого-то из офицеров, что называется, «занесет». А и такое бывает.
— Есть, расход 2,— оператор из ракетного пенала. Дважды чуть дернулась полукилометровая громада корабля. Отец Димитрий представил как отпрыгнули от бешено тормозящего крейсера две сигары, чуть отошли, развернулись по оси движения и с громадным ускорением рванулись к цели. Первый многомегатонный взрыв частью испарил, частью отбросил с траектории угрожающую станции скалу, второй зажег шар плазмы между станцией и астероидом, испаряя случайные обломки. Теперь появилось время для спасательных работ, непосредственной угрозы больше не было.
За сутки спасатели вскрыли все заблокированные отсеки, где могли быть живые люди. Ломали двери, разжимали домкратами заклинившие шлюзы, наводили временные переборки. Работа в вакууме требует особого подхода, опасна каждая утечка. Вместо помощи легко погубить спасаемых. Госпиталь принимал обгорелых, обмороженных, почти задохнувшихся в отсеках. И облученных, тех, кто смог заглушить невзорвавшиеся установки.
Отец Димитрий принимал предсмертные исповеди у тех, кто выжить не слишком надеялся. Штатный священник станции погиб во время взрыва, и он остался единственным клириком на ближайшие десятки астрономических единиц. Оставалось несколько часов до Пасхи.
—Капитан, мы спасательные работы завершили?
— Да, отче, все больные в лазарете, все выжившие найдены. Вовремя успели!
— Так надо Пасху служить, капитан! Раз уж все найдены. Бога восславить, да и возблагодарить за все. Или нельзя еще?
— Можно, вещание включим, на службе будут те, кто не занят на посту, годится? И где служить, в нашем храме столько народу не поместится.
— А что со станционным храмом?
— Горел да не сгорел. Неф местами почернел, а алтарь целый. Вовремя разгерметизация получилась, ну а мы ее устранили.
— Тогда там и будем. Потом обойдем больных и занятых, причастим на постах. Разрешите задействовать служителей, из тех кто не занят.
— Действуйте, отче!
Отец Димитрий собрал свой клир. Регент служить не могла, ее место за хирургическим столом лазарета, главный хирург борта как-никак. Но певцы из рядовых справятся. Пономарить будет штурман, он пока не слишком нужен кораблю. Читать станет завхоз станции, оказался спасенным. Надо только разобраться что и как в этом храме. Ведь служение на тверди и в космосе отлично. Невесомость… Привычных по земным храмам сосудов быть не может, сразу все разлетится. Да и чины немного изменены. Не вливают вино в Чашу на проскомидии, а передавливают из пузыря в Чашу-колбу, закрытую. С прозрачным верхом. И причащают тоже не лжицей, а особо, через трубочку. И в пол и престол вделанны магниты, которые в правильном положении удерживают и сосуды священные и служащих людей. И кадило никакого угля не имеет, а является специальной кацией-дымогенератором не вызывающим срабатывания сигнализаций. Много всяких космических хитростей приходится применять, что бы Божественную службу достойно и благообразно совершать. И немного все по разному в каждом алтаре, да и на Земле все тоже немного, да различно. И это правильно.
К 23 часам по Москве управились. Собрались свободные люди, спасенные и из экипажа крейсера, вместе. Включили на крейсере трансляцию службы, что бы и занятые могли хоть немного в пасхальной радости поучаствовать. Капитан даже катер-разведчик приготовил, пусть вокруг пролетит, как бы крестным ходом.
И стояли все в красном свете, но не пасхальном, а аварийном. На полуразрушенной станции в обгорелом храме. И много работников станции погибло, а многие не доживут до Земли. И смертельно облученные стояли в храме, на своей последней в этой жизни Пасхе.
И спели певцы, иные с повязками на содранных домкратами ладонях, великий канон «Волною морскою..». И пролетел катер крестным ходом вкруг станции и крейсера. И разверзлись шторы Царских Врат. И возгласил иерей Божий, сдавленным от многодневных перегрузок голосом:
— Христос воскресе из мертвых смертью смерть поправ…
— и сущим во гробех живот даровав!— ответили прихожане.